В нашем распоряжении появился уникальный документ — частичное признание преступной деятельности самим фальсификатором, организатором и руководителем репрессий — начальником 3-го Отдела КРО УНКВД НСО ИВАНОВЫМ Федором Николаевичем. Данная «исповедь» была дана на общем партийном собрании членов ВКП (б) парторганизации УНКВД НСО, проходившее аж 5 дней (!!!) с 3-го по 7-е апреля 1939 года. И это было далеко не рядовое собрание! 25 января 1939 года был арестован один из главных организаторов репрессий в НСО — начальник Новосибирского УНКВД МАЛЬЦЕВ. Все Новосибирское УНКВД пребывало в шоковом состоянии около двух месяцев пока Новосибирский обком ВКП (б) не вынес решения по МАЛЬЦЕВУ, назвав его врагом народа. И тогда было выражено политическое недоверие парткому УНКВД, состоявшему в основном из руководителей отделов — непосредственных исполнителей и организаторов массовых репрессий. Ведущее место в которых занимал самый кровавый 3-й отдел УНКВД — более 30 тысяч (!!!) расстрелянных граждан (в последствии реабилитированных за отсутствием состава преступления). Руководителем которого в самый пик репрессий и был ИВАНОВ Ф.Н. Далее его «исповедь» или попытка снять с себя ответственность, переложив ее на «Москву» и бывшее руководство УНКВД НСО в лице ГОРБАЧА и МАЛЬЦЕВА и «условия». Забегая вперед надо отдать должное изворотливости ИВАНОВА , он не понес тогда в 1939-м никакого наказания, как и не понес его при аресте в 1941-м, и только в 1955-м был снова арестован и в 1958 году был осужден ВТ СибВО на 10 лет ИТЛ за массовые фальсификации уголовных дел. Причем следствие проверило только дела на 1100 человек, остальные же даже и не стали проверять.
РАСПЕЧАТКА (партсобрание УНКВД 3-7 апреля 1939 г.)
Тов. ИВАНОВ Ф. — Товарищи, ошибок и извращений в работе 3-го Отдела УГБ было исключительно много, не менее чем в других отделах. Ответственности я не снимаю. Но нельзя обходить те условия, в которых мы находились.
Эти условия приводили к ошибкам. Например: существовали лимиты приходит официальная телеграмма — «продолжить операцию». Цифры рассылались по секторам. (Эти данные по секторам до сих пор содержатся в тайне. Прим. автора)
МАЛЬЦЕВ сидел на телефоне и подзадоривал: «Вот Сталинск взял 150, а ВЫ 70» — получалось какое то соревнование. (Руководителем Сталинского ГО НКВД был РОВИНСКИЙ — массовый убийца и фальсификатор, лично участвовавший в расстрелах. И соревнование было не какое то, а самое настоящее, Сталинск вызвал Томск, кто больше арестует врагов народа. Победил Томск. Прим. автора).
Во многих случаях криминала для ареста не было. Достаточно было — поляк, немец, латыш и арестовывали.( Это подтверждается показаниями сотрудников 3-го Отдела. Прим.автора)
Нас воспитывали в этом духе. Был такой случай — мне дали допрашивать арестованного. Я сидел с ним трое суток, приходит ко мне ПЕЧЕНКИН и говорит — когда я закончу с ним, а я говорю, что не раньше, как через сутки. На это мне ПЕЧЕНКИН говорит : «Ведь МИРОНОВ давал нам установку — дела вести упрощенным способом, нужно заканчивать быстрее, вкладывать в дело что есть и быстрее заканчивать». Вот так нас воспитали. (Это полная ложь! ПЕЧЕНКИН был заместителем ИВАНОВА и не мог ему по субординации делать никаких замечаний. Прим. автора)
В отношении ГОРБАЧА. ГОРБАЧ пользовался авторитетом. Каждое его слово подхватывалось на парт.собраниях. Ну, и естественно и я в свою очередь всегда его распоряжения выполнял.
О методах работы. Несвойственные методы работы — они исходили из Москвы. Были случаи, когда приезжали отдельные тов. из Москвы и говорили — «ну что у вас тут, вон в Москве работа идет. Вот это да». В центре также применялись такие несвойственные методы в следствии. Это подтверждается следующим фактом :
Как всем известно был у нас зам.наркома тов. БЕЛЬСКИЙ, который на одном из оперативных совещаний, правда, довольно ограниченного круга работников спросил : «Бьете, ну так и бейте!». Поэтому каждый мог бить и сказать ему было невозможно. Правда, мне это показалось странным. Но это факт. Я это говорю не с той целью, что хочу снять с себя какую то ответственность. Нет. Но это характеризует как воспитывался чекистский молодняк и не только молодняк, но и старые работники на протяжении долгого времени. И это считалось как бы закономерным.
Аресты проводились списками. Как это получилось. Я однажды прихожу в кабинет МАЛЬЦЕВА и подаю ему довольно порядочное количество справок на арест. Тут же сидел быв. прокурор БАРКОВ. МАЛЬЦЕВ взял у меня справки и передал БАРКОВУ, а последний говорит что » у меня нет времени их читать, поэтому, давайте-ка, как сделаем : составляйте списки, а на них я буду писать санкцию на арест. Вот так и вошло в систему аресты по спискам.
В отношении необоснованности ареста. Необоснованные аресты были лишь потому, что приказы Наркома были очень жестки, начальник управления давал численные лимиты, а приказы ограничивали сроки окончания дел. Например: получаем приказ «арестовать всех перебежчиков, эмигрантов, активных членов польских клубов, польских костелов и произвести это в течении полутора-двух месяцев» Ну, тут и составлялись списки и арестовывались. Кроме того, в приказе указывалось, что «Сибирь насыщена ссыльными, перебежчиками, поляками, где насчитывалось их до 5000 человек и этот контингент подлежал по приказу Наркома репрессиям, который также арестовывался в массовом порядке. Раз давались сжатые сроки, то и детально просматривать дела не представлялось возможным, так как ГОРБАЧ и МАЛЬЦЕВ давали установки в вечер, или вернее за ночь заканчивать всем аппаратом 450 — 500 альбомов и были случаи, когда альбомы составлялись, а обвинительное заключение по делу не составлено. По этим делам следствие велось с весьма низким качеством. В данное время выявляется, что во время массовых операций оказались ликвидированными целые разработки, хотя при следствии, имевшиеся агентурные материалы не использовались.
Моя вина и вина всех начальников отделов исключительно большая. Моя вина заключается в том, что при непартийной постановке вопросов со стороны ГОРБАЧА, МАЛЬЦЕВА, я положился на их авторитет, как лиц, которым оказано исключительно большое доверие правительством.
Сейчас тяжело выступать и тяжело не потому, что надо признать свои ошибки, а тяжело потому, что я думал, что делаем правильно, по партийному, а теперь со всей яркостью вырисовывается , что мы вели дело не по партийному, не по большевистски, за что и несем большую партийную ответственность. Ведь были же такие случаи, что в душе сознаешь, что дело весьма сомнительное, а все же подписываешь. (Какая коммунистическая изворотливость!!! Он видел, что все (!!!) абсолютно все дела были построены на самообвинениях, без вещественных доказательств и под пытками, но тем не менее подписывал. На самом деле он не просто подписывал. Им и начальниками отделений составлялись «схемы» по которым и происходили массовые репрессии. Чтобы попасть в схему было достаточно иметь не русскую фамилию. Прим. автора)
Вот результат всего этого, что наша партийная организация, со всем большевистским упорством правильно вскрывает все вражеские действия ГОРБАЧА и МАЛЬЦЕВА и, вольные или не вольные, но и мои ошибки. Партийная организация должна со всей большевистской объективностью и до конца выкорчевать все последствия вредительства в агентурно-следственной работе и вывести партийную организацию на большевистскую Сталинскую дорогу.
Из протокола общего партийного собрания УНКВД НСО (апрель 1939 год)
Ворон ворону глаз не выклюет….. ИВАНОВ не был наказан. Даже наоборот, по представлению нового начальника Новосибирского УНКВД КУДРЯВЦЕВА и секретаря партбюро УНКВД НСО ЗОТОВА, он был снова утвержден на должность начальника 3-го Отдела УГБ УНКВД НСО Новосибирским обкомом ВКП (б). Утверждение в должности подписал секретарь Новосибирского обкома ВКП (б) БОРКОВ 3 мая 1939 года (практически через месяц после «покаяния» ИВАНОВА. Прим. автора). Видимо обком посчитал, что хватит одного МАЛЬЦЕВА для роли «козла отпущения».
ИВАНОВ пошел дальше по той самой Сталинской дороге. Целых два года он продолжал руководить все тем же 3-м Отделом, применяя те же методы, но в меньших масштабах. Так было до апреля 1941 года, когда приехавшая из Москвы спецкомиссия НКВД СССР во главе с РЕМИЗОВЫМ не вскрыла нет ни пытки и избиения арестованных новосибирскими чекистами, а множественные фальсификации уголовных дел. 19 апреля 1941 года ИВАНОВ был арестован и даже исключен из партии, но также быстро освобожден 26 июля 1941 года и восстановлен 29 июля, в связи «снятия с него всех обвинений».
Война и круговая чекистская порука спасла ИВАНОВА от смерти. Как «грамотного оперативного работника» ИВАНОВА отправили на фронт начальником в Особый отдел 22-й танковой бригады .
И на фронте ИВАНОВ бросился арестовывать «шпионов и диверсантов и изменников Родины», с его то огромным опытом это не составляло особого труда. 28 марта 1942 года за то, что «лично выявил и изолировал 25 (!!!) шпионов, изменников и дезертиров» был представлен к ордену «Красного Знамени».
Получив контузию в этом же 1942 году, был отправлен в тыл в Сибирь и назначен начальником контрразведки «Смерш» Томского гарнизона. Где опять же занялся своими паскудными делами. Вот как описывает их руководитель историко-архивной службы ИД «Коммерсантъ» Евгений Жирнов
31 марта 1944 года, будучи уже начальником отдела контрразведки «Смерш» Томского гарнизона, он (ИВАНОВ) устроил проверочную комбинацию курсанту эвакуированного в Томск Тульского оружейно-технического училища Прокофьеву. Того пригласил домой некий человек, назвавшийся затем агентом германской разведки, всучил ему 500 руб. и потребовал расписку. Курсант, возвратившись в училище, доложил о происшествии командованию, но Иванов его немедленно арестовал. В деле Прокофьева говорилось, что его завербовали немцы в то время, когда он находился в плену. Но элементарная проверка, проведенная в управлении «Смерш» округа показала, что курсант никогда в плену не был. Так что дело было прекращено.
Старую методику выбивания показаний Иванов пытался использовать и во время службы во Львове, где он с помощью давления и пыток заставлял подозреваемых признаваться в связях со скрывавшимися в лесах украинскими националистами из ОУН. В апреле 1950 года его жертва школьная учительница Мария Телюк, не выдержав издевательств, на третьи сутки выбросилась из окна и получила тяжелые увечья. Никакого отношения к ОУН, как потом выяснилось, она не имела.»
Статья в «Коммерсант Власть» за 26.11.2012 г.
«Только по сорока двум проверенным делам 1100 человек расстреляны»
СТАТЬЯ БУДЕТ ДОПОЛНЯТЬСЯ.
ТАЛОВСКАЯ ТРАГЕДИЯ 