«Трагедия сибирских эстонцев»

Публикуем две главы из биографической повести КЕРГАНД Артура 

«Рождение и гибель деревни Эстоно-Семеновки. Трагедия сибирских эстонцев».

Полностью всю повесть можно прочесть на сайте музея «Следственная тюрьма НКВД в Томске«. Ссылка здесь https://drive.google.com/file/d/0B5EVzBhAaAbjcGZYakRGQnRsOVk/view

Деревня Эстоно-Семеновка находилась в Тогучинском районе Новосибирской области. В результате сталинских массовых репрессий в 1937-1938 годах в ней было арестовано 29 человек, практически все взрослое мужское население. Так же как и в Таловском сельсовете где по национальной латышской линии было арестовано более 115 человек.

На месте бывшей деревни потомками жителей на народные деньги установлен памятник репрессированным эстонцам. Епископ Евангелическо- Лютеранской церкви Всеволод ЛЫТКИН освятил памятник эстонским переселенцам.

На освящение памятника Епископ сказал:

«На долю наших предков, кто бы они ни были по национальности, выпало много испытаний. Революция, гражданская война, насильственная коллективизация, конфискация имущества, преследование за веру, укрупнение деревень, проводившееся с целью лишить людей их корней, их прошлого.

Тем более, мы обязаны хранить память о них. Потому что без этой памяти мы превращаемся из народа в бесформенную толпу. 

Как прекрасно, что вершину этого памятника венчает крест. Знаете, если честно, я немного боялся, когда услышал, что нужно будет освятить памятник. Что это будет такое? Что там изображено? Но когда я увидел фотографии, я успокоился и обрадовался. Когда я увидел крест.

Почему на кладбищах ставят кресты? Потому что крест – это символ победы над смертью. Христос Сын Божий пришёл на эту землю, чтобы умереть на кресте за наши грехи. Он умер и воскрес, и в Нём все верующие воскресли. Если мы верим в Христа, мы не умрём — мы будем жить вечно. Земная смерть станет для нас не прекращением жизни, но воротами в рай.»

К сожалению в с.Таловка Кемеровской обл., где погибло в репрессиях более 150 человек местные власти пока не дали разрешения на строительство памятника. Проект памятника, который был разработан и оплачен родственниками репрессированных Комиссией утвержден не был, а Прокуратура Яшкинского района Кемеровской области в связи с подачей заявки на памятник начала проверку поселения по фактам возможного экстремизма :))). Мы все еще надеемся, что разум возобладает, но сбор средств на памятник и работы временно прекращены. (в настоящее время новый макет памятника утвержден Комиссией и депутатами, получено разрешение и ведется строительство. Прим. автора)

Аресты и уничтожение населения  по национальным операциям или «линейным», как они тогда назывались, были идентичны, что по латышской операции, что по эстонской.  Более того 3-й Отдел (КРО) Новосибирского УНКВД под руководством ИВАНОВА Ф.Н. не стал особо ничего придумывать, эстонскую операцию они начали  с ареста редакции эстонской газеты «Коммунар» и бывших редакторов ПЕЛЬДЕМА Я.А. и РОЗБЕРГА А.И., а латышскую с арестов  всей редакции латгальской газеты «Тайснейба» во главе с редактором ЭЙСУЛЕМ А.Д.

Распечатка справки на арест ЭЙСУЛЬ А.Д. (уг.дело №45722)

Утверждаю нач.управления НКВД по ЗСК ГОРБАЧ

Арест согласован 26.08.37 г. прокурор ЗСК БАРКОВ.

ЭЙСУЛЬ А.Д 1898 г.р., уроженец Латвии, г-н СССР, член ВКП (б), работает редактором газеты «Тайснейба».

В мае 1937 года 3 Отделом УГБ НКВД по ЗСК в Новосибирске была ликвидирована эстонская фашистская и диверсионно повстанческая организация, так называемая «Фонтанники», возглавляемая бывшим редактором эстонской краевой газеты «Коммунар» ПЕЛЬДЕМА Яном и РОЗЕНБЕРГОМ Александром. Следствием по этому делу было установлено, что среди латышей ЗСК существует параллельная фашистская организация, возглавляемая редактором латгальской газеты «Тайснейба» ЭЙСУЛЬ А.Д., который в течении ряда лет проводит к-р работу по сколачиванию в ЗСК контрреволюционной организации, используя газету «Тайснейба» как базу контрреволюционного формирования.

На основании вышеизложенного считаем необходимым ЭЙСУЛЬ А.Д. арестовать и привлечь к ответственности по ст.58-10-11 УК РСФСР.

ВР. НАЧ. 3-ГО ОТДЕЛА УГБ УНКВД ЗСК   ИВАНОВ

За НАЧ. 4-ГО ОТДЕЛЕНИЯ 3-ГО ОТДЕЛА ЭДЕНБЕРГ

5 августа 1937 года г.Новосибирск

Фантазиями чекистов обе разгромленные редакции были привязаны к несуществующим националистическим фашистским контрреволюционным организациям, центром которых якобы являлись эстонский клуб политэмигрантов «Фонтанники» в Ленинграде и латышский  «Прометей» в Москве  соответственно. Одним из автором схем арестов на национальным «линиям» был начальник 4-го отделения (прибалтийского) 3-го Отдела УНКВД НСО ЭДЕНБЕРГ О.Ю., сам кстати по национальности эстонец.

Редакторы газет  не случайно были избраны чекистами на роль руководителей латышской и эстонской контрреволюционной организаций, ведь по характеру своей работы они имели широкие контакты со своими соотечественниками.

Как пишет ШИШКИН В.И. в своей работе » Кольцовская трагедия: из истории репрессий и реабилитации эстонского населения Сибири (1937–1959 гг.)»

Дальнейшие действия органов государственной безопасности были вполне логичными и легко прогнозируемыми. Разгром Сибирского центра эстонской контрреволюционной организации в Новосибирске требовалось подкрепить обнаружением его ячеек на местах. Это развязало руки низовому аппарату НКВД, и чекисты тех административно-территориальных единиц, в которых проживали эстонцы, не могли не воспользоваться представившейся им возможностью. Угроза нависла над всеми районами, в которых проживали эстонцы и тем более имелись эстонские поселения. В конце 1937 — первой половине 1938 г. в Новосибирской области репрессии обрушились на эстонцев Мошковского и Тогучинского районов. 

Конечно каток репрессий прокатился  по всей территории  Советского Союза. Под него попали  люди разных национальностей, вероисповедания и образования, происхождения и положения. Национальные же операции НКВД — это все лишь один из элементов репрессивной политики коммунистического режима. Именно этот режим, преступный по сути, давал право исполнителям — органам на плановые убийства своих же собственных граждан во имя утопических целей, в том числе и по национальному признаку.

Но давайте перейдем к чтению отрывка из произведения КЕРГАНД Артура и выразим ему благодарность за его труд, а также попросим прощения за те комментарии, которые мы внесем.

 СОБЫТИЯ  1937-38    ГОДОВ .

Откуда-то из-за угла подувший свежий ветер колыхал белье , висевшее  на веревке , вихрем  крутил на дороге крошево от сухого сена. Налетел на пастбище колыхать молодые березки и исчез в кустах болота. У Микит Анны был сегодня прачечный день . Погода стояла хорошая , с легким ветерком, как-будто на заказ для сушки белья. Анна как раз вывешивала белье,как кто-то сзади сильными руками обхватил ее . От  неожиданности она вскрикнула и круто обернулась назад. Перед ней стоял заросший весь черной бородой мужчина, только глаза , эти чуть прищуренные , немного шаловливые  улыбчатые глаза мужа были так ей знакомы. Их можно было безошибочно узнать среди тысячи других.»Освальд, нечистая сила, ты это?!»- произнесла  Анна . Они обнялись и ласкались долго и молча. Слезы лились  по Анниным щекам, по одежде и падали тяжелыми солеными каплями на траву.Одиннадцатилетний сын Саша стоял на крыльце дома  и с удивлением наблюдал случившееся. Он тогда еще не знал, кто этот бородатый мужик , почему он так нежно обнимает мать. Десятки  лет спустя, когда Саша был уже мужчиной средних лет, гостил в Эстонии у своих родных, рассказывал мне об этой встрече  отца и  матери с большой сердечной теплотой и болью. Так ярко в детских глазах запечатлелась эта душераздирающая картина.

Всех трех мужиков Корберг Индрика , Муру Юхана, Микит Освальда , которых зимой 1933 года  осудили за  неуплату  неимоверно больших налогов, через три года досрочно освободили. Добросовестные, здоровые, сильные крестьянские  мужики  сильно  старались на шахте  хорошо  работать, часто перевыполняли дневную норму в несколько раз и заработали досрочное освобождение.Все три вернувшихся мужика приняли теперь участие в коллективной жизни без  сопротивления.

К этому времени , т.е. 1936 году, когда мужики из  тюрьмы вернулись, колхозная жизнь стала понемногу налаживаться . Заработок колхозника не позволял раскошничать , но эстонский  колхоз  в районе числился в передовых. Предписанные хозяйственные платежи и государственные поставки выполнялись досрочно,поля обрабатывались добросовестно  и были ухожены. Под постройки , приусадебный участок, для поддержания жизни , колхознику отводили 0,6 га земли . У каждой семьи была корова,свинья. Рабочей силы в колхозе было достаточно и подрастало много молодежи. Во время летних каникул  молодые 14-ти, 15-ти летние юноши боронили , девчата пололи  хлеба. Это  было красивое время. Помню эти годы, когда один за другим на 6 паре лошадей шагали за боронами. Под ногами мягкая, угольно-черная земля. В перерыве, когда лошади отдыхали, боролись или играли в догоняшки. Погода была чудесная. Ястребы, постоянные спутники боронующихся, висели над нашими головами , паря, остро сверлили землю. Из боронами разрыхленных подземных нор рассыпалось много мышей, которые со страхом разбегались по полю. Разбойник, наметивший добычу, стрелой падал вниз, и добыча с борозды  исчезала вмиг. В колхозе продвигалось и строительство.Построили новую конюшню и скотный двор. Сваживали конфискованные у прежних  единоличников кулацкие амбары и подводили под одну крышу. Эстонцы жили на отведенных им ранее землях по хуторам. А жившие напротив  русские старались жить в деревнях.С района стали требовать, чтобы эстонцы свозили свои постройки тоже в колхозную деревню. Это указание дало толчок, чтобы все колхозное хозяйство привести в порядок и перепланировать. На совещание, куда пригласили и школьного учителя, наметили планы дальнейшей жизни. Место для  будущей  деревни выбрали  на ровной  поляне между двух логов. Здесь хотели построить всесторонне показательную деревню, чтобы всей округе было на  что любоваться и восхищаться . Посреди деревни  запланировали  прямую широкую улицу, с двух сторон должны были быть , как в городе , из камня или досок тротуары и посадить красивые кусты и деревья. Жилые дома хотели построить из новых бревен, привезенных из  тайги. Ограды, ворота и дорожки из аккуратного строганого материала.Сначала разрабатывали проект будущей  деревни , которая  должна была выглядеть чудесно.И колхозные постройки хотели аккуратно сделать. Большой новостью, которую еще в районе ни один колхоз не  практиковал , планировали в хозяйстве для получения дополнительной прибыли, построить ветряную мельницу , шерстебитку , маслодельню для конопли и подсолнуха,которые должны были обслуживать и другие окружающие деревни. Мужики славно мечтали о будущем колхоза , кото-рый стал бы гордостью района. Планы были грандиозные. К их исполнению приступили тут же. Пригласили землемера, который  спланировал расположение деревни, разметил на месте землю колышками, распределил усадьбы между колхозниками , и следующей  весной  должны были начать большое строительство. Но на добрые  намерения  людей власти внезапно поставили крест.

Уже осенью 16 сентября 1937 года в деревню явились представители НКВД и арестовали безвинных троих мужиков и одну женщину, мать троих детей. Этими колхозниками были  СООТС Юхан, ПАЛЬМ Отто, колхозный счетовод КРИГУЛЬ Якоб, ПУКСИНГ Тони, которая была с мужем в разводе. Сын Пуксинг Тони  Леонард пишет в своих воспоминаниях об этом дне следующее:» Было мне тогда 12 лет, учился в своей начальной школе, сестра Эрна училась тогда в Тогучинской средней школе , жила в Тогучине на квартире и приходила домой только по субботам. Сестра Людмила жила у отца  в эстонской деревне недалеко от Омска, училась в 7-ом классе.Утром, как всегда, мать проводила меня в школу. После школы,придя домой, обнаружил пустое  жилье , прошел  по всем  комнатам , везде следы обыска: раскиданные постели, на столе разбросанные письма и  открытки от деда из Эстонии.Там же на столе 50 копеечные серебряные монеты (Из нашей практики расследования, вся переписка с «заграницей» изымалась, а деньги тем более, но у автора написано так, значит было так. Прим. Таловской трагедии) . Всего их на взгляд было 15 штук. Так я стал жить один  в пустом доме. По воскресеньям из Тогучина приходила  Эрна , варила большой чугун борща, которого мне хватало на всю неделю. В кадке было соленое мясо, в подполе — картошка.Так я жил 2 месяца, только в  феврале  1938  года отправили меня за 60 км в сторону Новосибирска, в эстонскую деревню Боровушку к бабушке, где я весной и закончил школу.Мать я уже больше никогда не видел. Она погибла в тюремном лагере. Только после смерти Сталина мы узнали, что она реабилитирована, как невинно осужденная.Причину ее ареста никто не объяснял. Случившееся насторожило людей. В деревнях появились тайные  доносчики. В газетах  без конца о  государственных   преступниках, изменниках, предателях и мародерах.Сметались с мест народные  комиссары, маршалы, ответственные работники. Чувствовалось, что  враги  проникли  повсюду  в  нашу жизнь. Ползли разные страшные слухи о шпионах, диверсантах. Даже ученики средней школы, приходя утром в школу, говорили, что они серьезно видели как  под мостом  со  дна  реки  время от времени вылезают из воды на опоры моста диверсанты.

Спустя 3 месяца,18 марта 1938 года в деревню явились снова работники НКВД .В это время в колхозе хлеб молотили всю  зиму. Была суббота. Дома дымились бани.Люди закончили работу чуть раньше , чтобы после тяжелой трудовой недели смыть пыль от молотьбы и прогреть  на  банной  лавке промерзшие кости. В школе закончились уроки. Учитель за столом  проверял  тетради, когда в окно, увидел подъезжающих к колхозной конторе на лошади двух мужчин в милицейских формах. Немного погодя, вышел из конторы, куда вошли появившиеся  в формах, колхозный бригадир Ленька, он верхом на лошади и умчался. Потом выяснилось, что Леньке дали список людей , которые должны были явиться в контору. Вскоре стали подходить люди . Учитель Эдуард КЕРГАНД закончил тоже работу, сложил тетради учеников и положил их в шкаф на полочку,чтобы в понедельник раздать детям. Время было идти домой . Сердце ныло, оно чувствовало что-то неладное . Кто еще, как не он лучше всех в курсе о репрессиях в государстве, которые предъявляли обвинения миллионам людей.В то время в  печати и на  радио  широко  применялось  крылатое выражение » Где лес рубят — щепки летят.» Этим как-бы хотели оправдать  или объяснить массовые репрессии миллионов людей. Среди народа ходило еще выражение «Ежовые рукавицы.» В то время министром  внутренних дел  был Ежов . Эти  колючие «ежовые» рукавицы висели смертельным мечом над головами  безвинных людей, готовые любую жертву схватить мертвой хваткой. Ежов неожиданно изчез с арены.Вместо него пришел, пожалуй, не хуже убийца — Берия.

Колхозная контора стала мышеловкой. Люди входили  туда, а назад хода не было. ТААЛЬ Елена пришла только из бани, тело еще не остыло, как вошел бригадир и приказал явиться в  контору . Тут же натянула валенки и в легкой одежде отправилась куда звали . Елена была одинокой женщиной . Своих детей у нее не было , а воспитывала двоих детей своей многодетной сестры. Керганд Лидия  рассказывала позже :»Отец пришел домой из школы бледный и молчаливый.Было видно, что какое-то горе его мучает. Сел устало не раздеваясь на табуретку и промолвил:»Мильтоны здесь». Я сначала не сообразила,что это выражение означает,так как топилась печь и надо было замесить тесто. Немного погодя подъехал Ленька и приказал отцу идти в колхозную  контору. Отец как был одет, так и пошел. Через  некоторое время вернулся вместе с милиционером.Милиционер провел обыск, другим арестованным такой «чести» не оказывали, рылся в книжном шкафу, в столе.На всякий случай посмотрел под кровати, за шкаф, снял со стены два охотничьих ружья, с полки эстонские книги и приказал отцу  идти.Я не смогла собрать отцу продукты. Когда мужчины ушли, побежала быстро к Эмме  занять хлеба . Эмма тоже  получила приказ явиться в контору, она догадалась, что ее ожидает.Была напугана и расстроена.Она была одинокой женщиной и дом пришлось закрывать на замок.Эмма смогла дать мне только полбулки хлеба, больше у нее не было, так как себе пришлось тоже собирать котомку.

Когда я вернулась от Эммы, к нам приехал Кяхрик Освальд и спросил, смогу ли я ему дать булку хлеба.Этот юноша , чуть старше 20 лет , еще не получил приказа, но на всякий случай, готовился к худшему. Ответила, что хлеб еще в печь не сажала, просила немного подождать , и собрав котомку отцу и вместе с ним поехала к конторе. В котомку я больше ничего не положила как полбулки хлеба и  сала, сколько вошло. Не доезжая до конторы ,Освальд попросил меня сойти с саней. Он не хотел, чтобы его у конторы видели. Я взяла котомку и остальное расстояние прошла пешком. Там собрались и другие женщины и дети, но никого к арестованным не допускали и не принимали котомки. Сын Рудольф рассказывал еще недавно:» В то время как раз мы с братом Эльмаром катались на горке, когда увидели отца , идущего вместе с милиционером,у которого было два ружья через плечо, к конторе. Тогда мы еще не знали, что видим отца в последний раз.

Колхозный кузнец ИЛЬВЕС Мартин успел вернуться из района.Несколько дней назад, он ехал на лошади, запряженной в сани,через глубокий снег за кормом колхозной скотине и нашел в березняке застрявший и наполовину  занесенный снегом интересный аппарат, соединенный  лопнувшим  воздушным шаром. Вблизи интересного предмета обнаружил маленькое печатное письмо, в котором просили обнаружившего  метеорологический аппарат за небольшую плату выслать по сообщаемому адресу в близ находящуюся метеорологическую  станцию . С отправки этого аппарата он и возвратился. Супруга Альвина уже по-рядком как вернулась с бани и все дети были уже выкупаны.Дом Мартина  был  рядом с конторой и тайные действия хорошо просматривались из окна. СООТС Махта, которая случайно в деревне узнала, что Ленька верхом  на лошади ищет и ее, не посмела и появиться дома и объявилась теперь у Мартина, чтобы следить, что делается во дворе конторы.Она смекнула, что лучше дождаться вечера, т.к. три месяца назад 15 декабря 1937 года арестовали ее супруга Юхана и ее сестру Тоню , про которых  до сих пор ничего не знали. Здесь из окна она увидела, что брат  мужа одинокий бобыль Антс вошел в контору. Оба дома братьев стояли в одном дворе. Мартин не получил приказа,а из любопытства, что там все-же происходит решил идти. Махта советовала идти. Супруга Альвине не понравилось решение мужа.»Сходи лучше в баню, еще успеешь туда сходить,»-посоветовала она.Мартин не оставил каприза, не исполнив его. «Каменка уже остыла, париться все равно нельзя. Тепла хватит, чтобы потом смыть кузнечную пыль.» Он пошел и остался, и не вернулся назад никогда.

Вестовой верхом на лошади все ездил вдоль деревни,так как не все числившиеся в списке оказались на это время дома. Пришлось ему несколько раз проехать взад-вперед. К Соотс Махте ездили несколько  раз, но напрасно. Дома  не было и МУРУ Юхана, уехал утром куда-то далеко по своим делам. Вернулся назад поздно вечером,когда уже увезли всех арестованных. Слышал , что его тоже искали. На следующий день утром взял котомку и как, порядочный человек пошел в район вслед за другими.Это был его последний путь по родной деревне. Махта сумела все же уберечься, ею больше не интересовались.В конце войны ее все же арестовали, обвинили ее в переписке с отцом, матерью и сестрами, которые жили в Эстонии.Во время войны на связи действовала цензура. По разговорам людей, Махта якобы в своих письмах  к отцу писала, что с коровы колхозника снимают десять шкур. Она имела ввиду план по мясу, план по молоку, во всяких вариантах денежные платежи и в конце концов  приказное  боронование на коровах колхозных полей. Из этого , естественно, вытекало, что ее нужно убрать за решетку.

Когда по списку назначенных людей в основном собрали,приказали ЛЕМПАНСОН Эдуарду и  ИЛЬВЕС Мартину  идти на базу и запрягать лошадей. Мартина вначале взяли за кучера, чтобы  потом пригнал обратно лошадей. Пятеро саней подкатило к конторе. Солнце было уже  на закате , когда арестованных стали выводить из конторы. Мать об этом без конца вспоминала: » Когда  на лошадях подъехали, миллиционеры отогнали собравшихся людей.Открылась дверь , и арестованные медленно выходили. Миллиционеры направили их сразу к саням. Когда появился отец, я шагнула поближе и попыталась передать котомку. Отец  замедлил немного, долго смотрел грустным  взглядом на меня, как-будто хотел что-то  сказать, но не сказал.Видимо, на душе было слишком тяжело. Никто  не промолвил ни слова. Так молча шли они дальше к саням. ТААЛЬ Елена вышла из конторы, поспешила к милиционеру и быстро заговорила,- просила  разрешения сходить домой, чтобы  потеплее  одеться, так как только из бани, и  слишком легко одета. Милиционер рявкнул:»Садись, и больше никаких.»  Кто-то из людей со своих плеч снял и бросил Елене телогрейку.Кто это за  добрый человек был, до сих пор неизвестно. Когда вышла ЭРМЕЛЬ Эмма , она запела, пела во весь  голос, гордо подняв голову, сама смертельно серьезная.Это была очень старая песня,но которая иногда еще и сегодня звучит.Это песня о расставании с домом (Родиной) навсегда.

Люди стояли полукругом сумрачные и серьезные,наблюдали за арестованными, которые  размещались в санях. Слова песни, как ножом резали их сердца. Беззащитные люди не могли ничего сделать ни для себя, ни для защиты других. Эмма , одинокая старая дева, жила в маленькой , окруженной березняком, избушке. Она знала много песен. И часто пела во дворе своего дома, да так что березняк отзывался эхом.

Десяти годами раньше,когда в деревне активно работала самодеятельность, Эмма была всегда суфлером. Жила она заработком от рукоделия и огородом под своими окнами. В детстве с ней случилось несчастье, на ней загорелась одежда,в следствии чего пальцы на одной руке не работали. Половина лиц была в шрамах , и один глаз не видел. Теперь ее схватили, как большого государственного преступника, который может навредить государству.

На улице стало уже смеркаться, когда обоз из пяти подвод, нагруженный  людьми тронулся. На всякий  случай  ехали мимо Соотс усадьбы, чтобы попытаться найти  хозяйку и  забрать ее с собой. К счастью, Махты дома не было. СООТС Антс, деверь хозяйки был теперь в своем дворе, просил конвоира разрешить  зайти  ему в дом, чтобы обуть валенки. Так как раньше, выходя из дома,обул на носки только калоши , так как на улице оттепель. Ему не разрешили. Обоз повернул напрямую  на Тогучинскую дорогу. Никто из обвиненных людей не мог подумать, что это их последнее расставание с родными полями, березками на склонах логов, вечное прощание с землей, где они провели  детство и юность, что  они в  последний  раз видели свои семьи, детей, жен. Дорога, по которой они едут, никогда не приведет их обратно. Она уведет их далеко-далеко за горы и реки, может быть за океаны в вечность  на вечные  времена. Было совсем темно, когда обоз, нагруженный людьми, прибыл в Тогучин.В узком тюремном дворе  арестованных подняли с саней и конвойный милиционер пересчитал их. Из здания вышел кто-то из начальства и спросил: » Среди арестованных есть, кто служил в Красной Армии ?» Выяснилось , что один есть. Это был ИВАНИ Арнольд. Его вызвали из строя, начальник некоторое  время смотрел на него, как бы размышляя, что с ним делать. Посмотрел сразу на извозчиков , хлопотавших возле саней,которые для обратного  рейса  привязывали  подводы  одна к другой в ряд , как бы соображая.В его голове созрело решение , он подозвал к себе извозчика ИЛЬВЕС Мартина и велел у Арнольда забрать котомку и вместе с другими арестованными встать в ряд. Арнольду велели вместе с Лепмансоном Эдуардом колхозных лошадей доставить  обратно. Извозчик стал моментально арестованным, а арестованный  — извозчиком.

*Начальником Тогучинского РО НКВД был сержант ГБ ЧЕРНОВ Степан Степанович. Назначение на эту должность он получил осенью 1937 года до этого работал пом.оперуполномоченного 4 отделения Томского ГО НКВД «Натренировавшись» массовым арестам в Томске,   ЧЕРНОВ прибыл в Тогучинский район, где и сфабриковал это дело против эстонцев. 

Кто не задумываясь пришел к колхозной  конторе  посмотреть, что там творится, мобилизовали  его сначала извозчиком, теперь  он стал  арестантом. Дома  остались  его ждать жена, дети и жаркая баня.

Ночь медленно прятала в снегах маленькую эстонскую деревню. Почти в каждом доме плакали о ком-то. Почти в каждом доме хозяйка вытирала слезы, охая смотрела на посерьезневшую  детвору. У ИЛЬВЕС Мартина , уже вышеупомянутого осталось дома восемь человек детей . Самому старшему было 15 лет и самому младшему — несколько месяцев . У ИЛЬВЕС  Вольдемара и КЕРГАНД  Эдуарда по семь человек детей. У других арестованных было немного меньше  детей. Но из-за этого боль потери была не меньше. Можно только представить, в каком  положении остались семьи , у которых забрали кормильца и защитника, так как тяжкие военные годы были еще впереди.Материнские слезы невозможно измерить, невозможно взвесить ни одними весами,а так же невозможно взвесить и измерить боль, что разрывала их сердца. Боль так и осталась в сердцах матерей и детей, она тлеет там до смерти.

Если три месяца назад , 16  декабря  1937 года из деревни увели  4 человека, то теперь «добыча» была — 19 человек. Эти несчастные были:

СООТС Антс,

*Соотс Антон Юганович (1899)

КЕПС Иоосеп,

* Кепс Осип Иванович (1891)

КЕРГАНД Эдуард,

*Керганд Эдуард Иосифович (1899)

ИЛЬВЕС Мартин,

*Ильвес Мартын Густович (1896)

ИЛЬВЕС Вольдемар,

*Ильвес Владимир Густович (1891)

МУРУ Юхан ,

*Муру-Корберг Юган Андреевич (1913)

КОРБЕРГ Хиндрик ,

ВИЛЕМСОН Яан,

*Вильямсон Иван Михайлович (1912)

ГЮССОН Юльюс,

*Гюссон Юлиус Генрихович (1904)

ПАЛАВ Густав

*Паллав Густав Крестьянович (1882)

АРК Хиндрик,

*Арк Андрей Яковлевич (1892)

МИКИТ Освальд,

*Микит Освальд Кузьмич (1887)

ПОСТ Эдуард,

*Пост Эдуард Юганович (1913)

ГИНДВАЛ Александр,

ТААЛЬ Елена,

ЛАЕВ Ольга,

КОРБАЧ Юхан,

ЭРМЕЛЬ Эмма,

ВАННИК Юхан (учитель Тогучинской средней школы ).

* Как видно из баз данных большинство жителей д.Эстоно-Семеновки были расстреляны в Новосибирской тюрьме.  Установлено, что расстрелы в этот день проводил КОРНИЛЬЕВ С.И.

Подробнее о КОРНИЛЬЕВЕ здесь:

РАЗРУШЕНИЕ ЛЕГЕНД ИЛИ ПРАВДА О ПАЛАЧЕ НОВОСИБИРСКОЙ ТЮРЬМЫ — КОРНИЛЬЕВЕ.

Имена репрессированных  три месяца назад :

СООТС Юхан,

*Соотс Юган Юганович (1896)

ПАЛЬМ Отто,

*Пальм Отто Мартынович (1885)

КРИГУЛЬ Юхан,

ПУКСИНГ Тони.

* Так получилось, что нами ранее было выявлено общее групповое дело (П-4539 УФСБ по Новосибирской области(старая нумерация №45722)) на 50 человек — латышей и эстонцев, сфабрикованное в рамках латышской операции  БОЛОТИНСКИМ РО НКВД  в частности начальником Болотинского РО НКВД МАКСИМКИНЫМ. (В это дело попали и два бывших жителя Таловского сельсовета, на тот момент работавшие в Болотном.) ПАЛЬМ О.М и СООТС Ю.Ю. были арестованы и приговорены по этому делу «двойкой» (Протокол №15 «Эстонская операция от 14.01.38 г.) к ВМН.   . 

За годы войны к этим именам добавились еще :

МУРУ Анете ,

СООТС  Махта,

ХРУСТАЛЕВА Мария ,

*Хрусталева Мария Михайловна

ШЕЙКИНА Ольга,

КЯХРИК Метта,

ВАРЕС Маали.

Всего репрессировано из маленькой эстонской деревни 29 человек.

* Нами выявлена еще одна репрессированная из д.Эстоно-Семеновки, не попавшая, по неизвестным нам причинам, в список. Таким образом репрессированных было не 29 а 30 человек.

Это ПАХ Магдалина 

*Пах Магдалина Михайловна (1903)

На следующий день , т.е. в  воскресенье 19 марта, собрала мать рюкзак с парой теплого белья,валенки с калошами(на улице таяло , а у отца были валенки без калош) и 50 рублей денег ( больше денег дома не было ) и отправилась в путь за 10 километров. Возле теперешних ворот в районном центре ей  сказали : » Ваших  мужиков уже  отправили на железнодорожную станцию .» Мать поспешила туда,чтобы  еще  раз увидеть отца до отправления поезда и передать ему посылку. Станция была отгорожена строем милиции. Дорога была преграждена  за  сотни метров до назначенного места. Мать заметила в толпе собравшегося народа своих деревенских  Микит Анну , ученицу Палав Альвину и колхозного председателя Керганд Александра, после чего мать подошла к загородившему дорогу  милиционеру с  просьбой передать передачу. Милиционер категорически это запретил, отодвинул ее назад к другим. Мать не отставала, со слезами все просила, чтобы  милиционер сам передал передачу. Блюститель порядка был непоколебим. Никаких передач от людей не брали.

Заключенных не было видно. Говорили,что их больше 200 человек. Вскоре паровоз потихоньку придвинул длинный состав товарных вагонов. На  дороге появились милиционеры и начали отжимать народ обратно к мосту. Больше ничего не оставалось, как  пятится назад, но все же площадь перед вокзалом частично просматривалась. Из здания появилась длинная колонна заключенных, она двигалась медленно по  3 человека  в ряд. Издалека трудно было узнать своих деревенских. Мать взглядом искала отца и заметила посреди колонны шагавшего  вместе с МУРУ Юханом. Третьего она не узнала, старалась напряженно смотреть, есть ли у него в руках белая льняная  котомка, которую вчера у конторы передала. Из-за дальности расстояния этого не было видно. Еще возможно было узнать рядом шагавших трех деревенских  женщин : ТААЛЬ Елену, ЛАЕВ Ольгу и ЭРМЕЛЬ Эмму. Заключенные толкались перед дверьми товарных вагонов,помогая друг другу подняться по высоким ступеням в вагон. Вдруг среди народа раздался плачущий крик девушки. Палав Альвина карабкалась через глубокий сугроб, далеким кругом миновала милиционеров и на ходу кричала :» Отец, отец!» Девушка узнала отца, поднимавшегося в вагон. Навряд ли отец слышал душераздирающий крик дочери. Расстояние было большое. Девушка провалилась по пояс в рыхлый снег, приостановилась и в это мгновение заметила как отец  поднимается в  вагон.

ТААЛЬ  Елена  не могла никак подняться на высокие ступени вагона, несколько мужчин из  вагона  подали ей  руку, другие подталкивали сзади, пока ноги не достали пола вагона. Еще  последний  раз люди карабкались в вагоны, еще последний раз махали рукой, еще последние  взгляды к далеко стоящим своим близким, своим односельчанам, реке, мосту, и за  рекой синеющему сосновому бору. С грохотом задвинули  тяжелые железные двери вагонов. Прозвучал свисток , знак отправления, и состав двинулся в сторону Новосибирска.

В это время , когда  на  вокзальной площади проходила эта трагедия, я лежал третий месяц в тифе в районной  больнице ( в то время  в Сибири свирепствовал тиф ). Я не знал ничего о постигшей семью потере. Тяжесть болезни уже переборол, но был слаб и бессилен, ходил по палате, держась за спинку кровати. Было воскресенье и был  день  свиданий с больными . Ждал из дому отца или мать. Во время болезни меня посещал отец несколько раз , от этих посещений осталась светлая память на всю жизнь. К обеду пришла мать,я очень обрадовался  и начал проситься домой. Лечащий врач никак не хотел разрешить , ведь  был еще очень слаб. В конце-концов  он все-таки пожалел  меня и  отпустил  с условием, что я еще пару недель буду выдерживать  постельный  режим. Быстро переоделся, пошатываясь на слабых ногах, вышел во двор, где возле коновязи у привязанной лошади копалась Микит Анна. Очень удивился, что на улице весна.Когда меня отец в начале января привез в больницу, был сильный сорокоградусный  мороз. Закутанный  с головой в тулуп лежал на боку в санях. Лошадь была запряжена быстрая. Прошедший период как бы закрыт пеленой. И теперь воспринимал окружающий мир заново и непривычно , как  будто на этом свет народился заново. Между  сосен на больничном  дворе  при выезде  встречали  теплые лучи мартовского солнца, пахло снегом, и мы дышали конским навозом. Везде блестели лужи , текли  маленькие ручейки. Было тепло и безветренно. Лошадь сама  повернула направо, на дорогу, которая через бор вела в нашу деревню.Теперь мать сообщила мне печальную новость,что отца у нас больше  нет, что  только час назад поезд увез заключенных в неизвестность. » Как он, бедняжка, обойдется  без калош ,» — сетовала мать ,- не разрешили передать передачу. Все везу назад.»

Проехали Тогучинский бор. Полдороги осталось позади . Для учащихся, кто учился в районной средней школе, означало 5 км. Кто ходил , тот знает, что 5 км дороги по лесу — это много. Лес защищает  от  пронизывающих  холодных  ветров, даже тягостное чувство здесь  смягчалось. По субботам во вторую смену уроки оканчивались чуть раньше, и все же дорога домой  приходилась на  темноту. Кепс Эди и Соотс Яшка, которые были на пару лет старше,широкими шагами шли впереди.Я и Муру Оскар едва успевали за ними.От быстрой ходьбы  покрывались испариной, расстегивали полы полушубков и у шапок подвязывали уши. Выходя из леса пронизывающий ветер заставлял застегивать пуговицы шубы и развязывать , опускать уши у шапки. Все трое были погружены событиями последних двух дней и не  заметили, как  лошадь свернула с большой дороги влево на дорогу к нашей деревне. Между двух околков, где намело зимой глубокие сугробы, лошадь провалилась. Мало натоптанную дорогу мартовское солнце сделало мягким. Животное в талом снегу стало прыгать и барахтаться, но ноги все вязли. Мать и Анна сошли с саней,пытались помочь лошади, но она проваливалась все глубже и, наконец,осталась лежать по живот в снегу. Не оставалось больше ничего, как  выпрячь  лошадь из саней и самим перетащить сани на твердую дорогу.Нелегкое дело вытащить завязшие сани, пошел тоже на своих дрожащих ногах помогать женщинам, но тут же меня оттолкнули. Но с меня все равно помощника не было,чуть душа в теле.Постепенно перетащили сани на твердую дорогу. Домой попали, когда солнце уже было совсем низко. Бездонное голубое небо, талый снег, тишина на  закате солнца  предавали скорбной печали маленькую эстонскую  деревню , спрятавшуюся между логами  и  березовыми колками. Повсюду тишина. Деревня переживала свежую рану, такую кровавую. В каждом доме, в каждом уголке вытирали слезы. Детские глаза были направлены на мать :» Как жить? Что будет дальше?» Много лет спустя мать призналась : » Было страшное желание идти следом за отцом,вместе делить тюремную участь и быть все же дру другу опорой.» Эту несбыточную мечту  сдерживали дети. Куда бы делись они, ни в чем неповинные души?

Все три сестры и три брата встречали меня как  инопланетянина, все же два с половиной месяца они меня не видели. Хельме через месяц исполнилось 15 лет. Она была здесь теперь настоящая хозяйка и командовала младшими, как умела. Рудольфу исполнилось 13, Эльми — 11, Линде — 8, Лилии — 5, Эрнсту — 2 годика. Два  с половиной месяца назад мне исполнилось 17 лет. Старшие  дети в  семье больше других переживали большую потерю . Это с каждым днем , кто из  молодых  уже умеет сознательно анализировать события и оценивать случившееся. Кроме Эльми и, может  быть, Рудольфа  остальные еще не понимали, что случилось. Детская душа без печали.Он не думает, что будет дальше. Я с детства был  очень  ранимый, принимал все близко к душе, потерю отца переживал сильно глубоко. Вначале, когда  просыпался, тихо плакал в подушку и своим детским умом думал, когда вырасту, уйду с этого злого Мира, уйду на родину своих предков в далекую Эстонию, где по моим понятиям люди  должны были бы быть дружелюбны и справедливы, где нет обмана и насилия.

И все же, когда в 1945 году осенью можно было осуществить свою мечту, я от нее отказался. А дело обстояло так.В лагере Клоода Эстонского стрелкового  полка  началась демобилизация. Будучи молодым считал, что специалистов демобилизуют в первую очередь, а я учитель . Меня вызвали в штаб дивизиона, чтобы я переквалифицировался.

Выяснилось, что владея эстонским и русским языками , есть перспектива учиться и быстро расти  по  служебной лестнице. Всего ожидал, но не этого. В моих глазах эти органы были дискредитирующими. Я не мог предать безвинно репрессированных односельчан и память отца.Я хорошо знал,что там царит своевластие и насилие, каждодневная возня с людьми. Нашел, что данное предложение не подходит  моему  сердцу и категорически отказался. Требовал, чтобы послали в Сибирь в Эстоно-Сееменовскую начальную школу учителем. Дали  два дня на размышление, чтобы изменил свое решение. Через два дня пошел  в дивизионный  штаб  с твердым решением  отказаться от предложенной должности и требовал отправить меня на прежнее место жительства. Так я и отказался в октябре 1945 года в формированном демобилизационном  эшелоне в Раквере , мой маршрут был назначен в Новосибирск. Все 1500 воинов ехали до конечного пункта.Путь в товарном вагоне, где были устроены двухярусные нары,продолжался две недели. Все станции, где останавливались,были заполнены демобилизованными эшелонами в три, четыре ряда. Звучала песня,здесь и там играли на баянах или аккордеонах, везде веселые и бодрые воины.На перронах  и возле  вокзалов в шуме и гомоне торговля всякой мелочью. Возвращающиеся из Берлина воины  торговали  одеждой, обувью, отрезами  натуральной кожи и т. д. На крышах их вагонов были привязаны велосипеды, мотоциклы, мебель и много упакованных посылок.

Местные  горожане  хватали  дешевую добычу. Быстро мелькали между вагонов в поисках мебели. Вместе с нами шел эшелон с  власовцами. Через  обрешоченные окна товарных вагонов смотрели скорбные бледные лица, часовые стояли у дверей,никому не разрешая выходить.Как тяжело, вероятно, было у них на душе при виде веселых солдат, шатающихся свободно вокруг.На Урале нам встретились эшелоны с пленными японцами, им разрешалось маленькими группами выходить из вагона, чтобы набрать в котелок или термос кипяток.На японских солдатах были аккуратные  военные формы, по сравнению с нами они казались маленькими , но быстро бегали, как на одной из станций поезд тронулся без предупреждения.

Домой я добрался  за несколько дней до октябрьских праздников. В военкомате меня поставили на учет только  тогда, когда я представил приказ Районо о назначении меня заведующим Эстоно -Семеновской начальной школы. Только спустя два года,летом 1947 года я отправился жить в Эстонию. Я не мог себе представить, что опять придется пережить попирание прав человека. Работал тогда в Оттепя в секретариате Исполнительного Комитета (ТК),когда появились Мартовские решения 1949 года. Эти тяжелые времена уже давно минули , многое  в нашей  жизни  изменилось, боль уже прошла. Иви Дринит в своих заметках » Эдази » N 2 05  января 1986 года писал:» Вот было бы хорошо, если бы боль можно  было запретить.Но это невозможно.Боль и болезни все вылезут наружу.» Думаю, что эту боль нельзя сразу отболеть. Ее носит в себе целое поколение, пока не исчезнет последний, носящий в себе эту боль. Раны остаются навсегда кровоточащими. Были и такие, кому удалось выбраться из сетей тоталиторизма. Расскажу о человеке, который попал в пасть льву и смог вырваться оттуда. Благодаря своему соображению и мужеству сумел оттуда выкарабкаться. Эту невероятную историю рассказали его дети — Эрна, Людмила и Леонард, которые после ареста матери остались сиротами, предоставленные только самим себе в этом злом мире.О жизни детей в этот период надо бы написать отдельную главу. Имя этого человека — Отто ПУКСИНГ. Слабый здоровьем, худенький,но не был пригоден  к крестьянскому труду. На жизнь зарабатывал фотогафированием, путешествовал по округе, больше по эстонским деревням.  В последнее  время  он больше обитался возле Омска в большой эстонской  деревне, где он жил с дочерью Людмилой. Здесь он купил себе дом , супруга — Тоня Пуксинг со старшей дочерью Эрной и 12-летним сыном Леонардом  жила в Эстоно — Семеновске  и работала в колхозе. Репрессии и аресты начались в западных районах раньше и продвинулись дальше в восточные зоны. В эстонских  деревнях  возле  Омска   массовые аресты начались уже летом 1937  года. Отто, которого каким-то чудом, этой волной не задело нашел себе друга, который работал в следственных органах в секретном отделе. Друг посоветовал Отто  быстрее  исчезнуть  куда-нибудь подальше и чаще менять свое место жительства.Он незамедлительно отправился в путешествие,сложил в чемодан необходимые вещи и все необходимое для фотографирования.

1 октября 1937 года, когда на всей земле  готовились торжественно отмечать знаменательную дату — 20 лет Советской власти, отец и дочь ранним утром топали по безлюдным улицам к  железнодорожной станции. Звезды на небе стали уже блекнуть,под ногами хрустел снег, гулко отдаваясь от стен домов , воздух был сухой и холодный, начиналась суровая Сибирская зима. Отец  говорил дочери :   «Если первым встретится мужчина, то будет все хорошо.» Но улицы в эту рань были безлюдны. И только на вокзале увидели первого человека. Это был мужчина.В целях конспирации отец не говорил дочери, куда  они  едут. До отправления поезда было еще время, отец купил билет, подсел к дочери и потихоньку начал говорить:» Доченька, ты останешься здесь теперь одна, письма не жди.Я не смогу писать,постараюсь сам известить мать,когда смогу.Женщин может быть не тронут, т.к. на ее иждивении дети. Если кто-нибудь спросит,скажи,что не знаешь, где отец. Оставляю тебе 600 рублей  денег, картофель в подполе, хватит до весны, не оставляй  школу, заканчивай 7 класс. Это тебе в жизни пригодится.» Вскоре поезд отправился,отец и дочь расстались. С этого момента у 14-ти летней девочки , как и у отца началась  жизнь, полная тревоги и неожиданностей. В конце декабря пришло  письмо. Почтальон держала конверт в  руке между пальцев и помахивала им над головой, требуя станцевать. У Людмилы сердце от радости пело, это письмо должно быть или от отца или от матери, и она станцевала несколько кругов. Получила долгожданное письмо,за-бежала быстро в дом, раскрыла конверт. Известие пришло из Эстоно- Семеновки от старшей сестры Эрны, которая сообщила,что 16 декабря репрессировали мать. Скорбная весть вначале  остановила  дыхание, только потом полились слезы. Людмила быстро накинула пальто и побежала к старым знакомым семьи, к Томбергам. Хозяйка Лина, гостеприимная  и сердечная  женщина, старалась  растерянную и плачущую девчушку всеми силами успокоить. Дала воды, нашла откуда-то капли валерианки,успокаивала словами. На следующий день девушка в школу не пошла, так глубока была ее психическая травма. И когда она через пару дней пошла в школу,боялась кому-нибудь рассказать о своем горе. С этого момента она была отвергнутой дочерью врага народа, каждый мог на нее указать пальцем.Это было одновременно невыносимо, больно и стыдно. Она хорошо понимала, что это не так,что то необъяснимое кроется за этим, которое никто не может объяснить. Так она и осталась одна со своим большим горем.

Оставим  пока девушку одну со своим горем в деревне и по-следуем по следам отца.По опасным дорогам Отто уехал за 800 км на восток до города Томска,где задержался на несколько дней в эстонской  семье  Ванника  и уехал оттуда дальше за 120 км в эстонскую деревню.Здесь он решил задержаться.На жизнь стал зарабатывать фотографированием. В начале казалось, что здесь в далекой Сибирской деревне ничто не нарушит покоя людей. В деревне не обращали большого  внимания на помещенные в газетах статьи о всевозможных злодеяниях и изменах в больших российских городах.Все это был обман. И  здесь  начались  массовые  аресты. Зимой 1937-38 годах деревню очистили от мужиков. Отто не попал в первые списки  арестованных, видимо  как  свежий  человек, имя которого еще не было записано в списки деревенских жителей.В конце апреля 1938 года все же пришли и  за  ним, конфисковали  фотоаппарат, фотобумагу, химикаты и все необходимое в чемодане. А прежде всего, забрали паспорт.

Уже таял снег, районный центр, где собирали арестованных, был далеко. Лошаденка, на которой приехал милиционер,была заморена и еле передвигала ноги. Сани тоже неважные, какие-то щепки. Милиционер  сел  впереди, спиной к заключенному и без конца понукал лошадь бичом,заставляя клячу двигаться быстрее.Отто сидел на корточках сзади и усиленно анализировал свое теперешнее положение.Он знал  хорошо, что по этой  дороге  он никогда не вернется назад и никто не узнает, куда он делся.Надо было как-то сообщить детям.Он попросил  у конвоира  разрешения  достать из  чемодана бумагу для письма, милиционер усиленно занятый лошадью, разрешил это сделать ему самому. Открыв чемодан, он увидел свой паспорт, не раздумывая засунул его быстро в рукав, достал бумагу и  написал  коротенькое письмо старшей дочери в Эстоно-Семеновку. На счастье,им встретился один эстонец, которого он упросил отправить письмо.

Больше половины дороги было позади.Расстояние безжалостно укорачивалось с каждым  шагом клячи, мысли лихорадочно  бушевали. Местность лесистая, кругом хвойные леса.Отто заметил возле дороги глубокий ров. И внезапно пришло решение : или сейчас или никогда. Выбрал момент, когда все внимание милиционера было занято понуканием лошади, быстро спрыгнул с саней и  пустился  бежать обратно. Начальник заметил слишком поздно. Клячу поворачивать  назад  было бессмысленно. » Стой, стреляю,»- кричал  милиционер. Но  Отто был уже на безопасном расстоянии. Повернулся и крикнул :» Твоя дорога туда ,-указывая в сторону районного центра, а моя дорога сюда», — и показал рукой в сторону леса.Прыгнул в ров и скрылся в дремучем лесу. Впереди широкое болото, повсюду талая вода. Помчался напрямик на другой берег. Уже на безопасном расстоянии присел на сухом месте, чтобы подумать, что делать дальше.Надо было каким-то путем добраться до Томска. Там начинаются дороги по всему  земному шару. Но дорогу перегородила река. Зимой не было бы никакой проблемы , а теперь  весенние воды привели в движение лед. Река пенилась, бур-лила и несла глыбы льда вниз по Оби. Отто решился на  сумасшедший смелый  шаг — пойти в районный центр и найти перевозчика, который согласился бы переправить его через  реку. Решил, что  в районном центре его никто не знает. Следственные органы не могли подумать, что беглец сам полезет на глаза.Окружными путями добрался до села и на  окраине встретил перевозчика. Мужик не соглашался, ссылаясь на ветер и ледоход ,  но предусмотрительный  Отто  еще до деревни прокусил и расцарапал палочкой свое колено до крови. Показал кровавое колено мужику :» Видишь, бешеная собака укусила, должен не-медленно попасть в город.» Уговаривал всяко мужика,обещал сам направлять лодку подальше от льдин. Наконец, получил  согласие. Перебрался и поспешил с дороги в лес. Днем отдыхал, а ночью двигался в сторону Томска.

Письмо, которое  Отто отправил  с чужим мужчиной, дошло в последние дни апреля. После ареста матери Эрна с 12 летним братом остались в доме одни. Оба учились. От матери не было  никаких известий. В марте  в деревне арестовали еще 19 человек и увели бесследно. Теперь  деревня Эстоно-Семеновка Осталась почти без мужиков.Эрна решила на майские праздники на поезде поехать в Боровушку и  известить бабушку о скорбной новости. Там ее встретила сестра отца Ярлик Адам. Эрна плача, сразу стала рассказывать об аресте отца, на что тетя улыбнувшись шепнула :» Не плачь,доченька,отец теперь у нас.»Недалеко от бабушкиного дома одиноко в стороне стояла пустая изба, у которой двери и окна были заколочены.Там в начале и спрятался отец. Бабушка и тетя время от времени, крадучись посещали его, приносили продукты и новости.Когда уже больше скрываться здесь нельзя было, т.к. и здесь в Боровушке шли аресты( 54 человека увели бесследно),Отто отрастил бороду и осенью уехал далеко на север. В Новосибирске сел на пароход и по Оби добрался до Ханты-Масийска. Там устроился на строительство, столярничал,заработал немного денег, купил охотничье ружье и ушел в тайгу отстреливать белку. В лесу жил до  глубокой зимы. Шастал по тайге, обитался  в охотничьих зимовках. Иногда, если дневной круг был слишком большим, то отсиживался в лесу возле костра. Для этого срубал два небольших бревна,расставлял их недалеко друг от друга и между ними разводил костер.Затем разгребал угли, на теплую землю и золу накладывал еловых веток и проводил ночь, как на теплой печи.Время от времени посещал Ханты-Мансийск сдавать шкуры,приобретал соль и пополнял охотничьи запасы, снаряжение. В тайге мяса  хватало. Все белки, с  которых  снимались  шкурки, шли в еду. К середине зимы, когда снег становился очень глубоким , выходил из леса,купил себе фотоаппарат и начал в районе Ханты-Мансийска фотогоафировать. Прожил здесь почти 2 с половиной года, до весны 1941 года. Жизнь  на Севере была достаточно сложной ,и он решил уехать немного южнее. На пароходе по реке Тобол доехал до Тюмени и оттуда в 60 км нашел себе работу на мясокомбинате, занимался также  фотографированием. Зимой 1946 года отправился в Эстонию и основался в Эльве. Последние  годы доживал у дочери в Таллине , и похоронили его в Таллине на Лиива кладбище.

* Похожие истории спасения были и в Таловском сельсовете. Так Донат ВУЦЕН-ЛАЗДАН во время арестов оставил семью и переехал в другой район, где устроился конюхом. И не смотря на то, что его старательно вписывали в дела тайгинские чекисты как участника к-революционных организаций, никто его не искал и не нашел. Так он единственный из фамилии ВУЦЕН-ЛАЗДАН остался жив ( 8 человек ВУЦЕН-ЛАЗДАН были расстреляны).

Петр КАРШЕНИК тоже выехал из Тайгинского района и работал на стройках нынешней Томской области в разных артелях. Однажды был арестован НКВД и содержался под охраной в каком то сельсовете, ночью воспользовавшись что охранник задремал кинул ему в лицо горсть табака и выпрыгнул через окно. Так и продолжал работать по всей стране не оформляясь и не прописываясь до самой смерти Сталина. Никто его не разыскивал. Все это говорит лишь о том, что чекисты выполняли план и им было все равно кого арестовать и на кого сфабриковать дело.

После ареста  жизнь людей в Эстоно-Семеновске начала нормализовываться. Но в деревню  явились  опять работники НКВД и был дан приказ собрать  женщин в колхозной  конторе. Когда  до смерти напуганные  люди, собрались, из-за  стола поднялся один в форме и начал говорить. Его разговор, естественно, нельзя передать точно, но содержание его было примерно такое :» Молодое рабоче-крестьянское государство со всех сторон окружено капиталистическим миром, является  соринкой  у них в глазу. Их агенты и шпионы проникли во все сферы нашей жизни. Ваши мужики работали на руку врагам, и поэтому  они признаны врагами народа. Надо, чтобы весь народ, в том числе и вы дали бы правильную оценку и осудили вредителей. Арестованные  мужчины и женщины признали себя врагами народа. Ставлю на голосование, кто за то, чтобы  арестованных с вашей деревни признать  врагами народа, прошу поднять руки.» До сих пор неясно, чего этим голосованием хотели добиться. Мало того, что жертв заставили признаться в  приписном вранье. Теперь устроили цирк жителям всей деревни. Настороженные  люди смотрели  испуганно на начальство за столом  и не понимали, чего от них хотят. В зале стояла  гробовая тишина. Многие плакали, крадучись  потихоньку  вытирая слезы. Начальство  повторило приказ. Его настойчивость не предвещало ничего хорошего. Прошелся своим пронизывающим взглядом по женщинам,сидящим в зале.

Мать  несколько  раз  рассказывала об этом издевательстве над народом. » Постепенно начали подниматься руки у женщин, сидящих  на скамейках,-вспоминает мать,- и на задних  начали  несмело поднимать руки ,» — и я подумала :»Будь, что будет, я своей  руки не подниму.Повернула взгляд в сторону и смотрю.У Микит Анны льются слезы и потихоньку поднимается рука. Склонилась низко за спины других, но рука и не подняла.» Не знаю заметил это милиционер или нет. Но меня не ругали.

Удовлетворившись издевательством над людьми,люди в формах уехали. Потихоньку деревня опять стала жить. Пришлось заканчивать молотьбу, кормить колхозный скот, ремонтировать сельхозинвентарь. Весна  была  уже на пороге. Кузница была пустая. Туда некого было поставить.Через пару недель прислали нового учителя. С этого времени  обучение велось только на русском языке. Эстонские учебники отобрали у ребят.Эстонскую библиотеку вместе с учебниками уничтожили. Не знаю, откуда районо выкопало этого мужика. По национальности русский, к детям очень жестокий. Бил и издевался  над ними. Наверное, думал, с детьми врагов народа можно  обращаться ,как со скотиной. Люди  не вынесли  такого  жестокого обращения и послали жалобу в органы народного образования. Приехали с проверкой и мужика освободили от работы.

В апреле,после весенних каникул, пошел в школу и я. Классный руководитель, увидев меня на своем  месте, воскликнул :» Ой, как  ты похудел. Тебе все же разрешили посещать школу?» После тяжелой болезни как следует еще не поправился. За 3 месяца по учебе от других отстал. Весной школу не закончил. Так я и закончил последний  класс  средней школы. Матери было тяжело одной прокормить семерых детей, одеть, обуть их. Осенью  пошел  сам  себе добывать хлеб.

Деревенским учителям зарплату выдавали ежемесячно 20 числа. У отца зарплата осталась  не полученной. Мать  пошла в  районо просить. Бухгалтер, которая выдавала  деньги, зло ответила :» Никакой зарплаты здесь не получит.» И больше  не разговаривала, дав понять, что  разговор на этом закончен. В тот момент в отделе образования был старый друг отца,учитель биологии Тогучинской средней школы Николай Григорьевич Трофимов,который весь этот разговор слышал. Благодаря его вмешательству установили справедливость. Матери велели написать  объяснительную и с НКВД приложить подтверждение об аресте отца. Николай Григорьевич написал черновик объяснительной  и дал переписать одному из своих учеников.Он не хотел, чтобы было объяснительная была написана его рукой. Иди  знай, что потом придумают, что имел дело с женой врага народа.

Мать пошла в НКВД  за  подтверждением. К своему  большому удивлению  за столом в сидящей начальнице узнала сестру жены бывшего  Томского фабриканта, где до революции мать была домработницей. Начальница сильно испугалась, когда увидела перед собой бывшую домработницу и сделала вид, что не знает ее. Мать тоже не подала виду, взяла подтверждение и получила зарплату отца.

Через 10 месяцев освободили трех арестованных в 1938 году женщин: ТААЛЬ Елену, ЛАЕВ Ольгу , ЭРМЕЛЬ Эмму. Эти трое были единственные, кто вышли оттуда живыми. В чем их обвиняли и как выдавливали у них ложные признания будет рассказано в следующей главе.

О прибытии этих трех женщин  рассказывает  Махта  Соотс в своих воспоминаниях :» В январе 1939 года в нашу деревню  приехал следователь  и опросил  4-5 женщин.» Допрос проводил за закрытыми дверями. Меня тоже вызвали на допрос. Что спрашивали у  других не знаю. У меня интересовались,знаю ли я троих вышеназванных женщин. не  проводили ли  они  противогосударственную пропаганду и другие подобные вопросы. Я поняла, что эти люди должны быть в Тогучине и поинтересовалась. Он ответил :» Они будут завтра дома.» На следующий  день все  трое вернулись в деревню. Остальных людей я больше никогда не видела.Они исчезли бесследно. Ни одного письма. Ни одной весточки. Может быть их убили или замучили до смерти. Об этом мы никогда не узнаем.» Если бы они умерли естественной  смертью , тогда  все же кто-нибудь из сильных и молодых уцелел бы и вернулся,»- так писала в своих воспоминаниях Соотс Махта. В годы  войны и потом многие люди посылали запросы в высшие органы власти ( Калинину, Ворошилову, Молотову, Вышинскому) Хотели узнать, куда делись  жители  деревни, которые были арестованы в 1937-1938 годах. Почему от них нет никаких вестей, писем, где они сейчас.На запросы людей всегда отвечали по одному трафарету :» Арестованные признаны врагами народа, осуждены на 10 лет, высланы в далекие лагеря без права на переписку.» Это была вся информация, которую можно было узнать о судьбе этих людей. Только в 1957 году по истечении почти 20 лет, когда Никита Хрущев раскрыл тайну машины смерти, и люди узнали первую  настоящую правду от органов власти, где, между прочим, было сказано, что  эти люди мертвы  и они посмертно реабилитированы. Информация была короткой, все же немного раскрыла тайну исчезновения безвинных людей.

               ПОСЛЕДСТВИЯ СОБЫТИЙ 1937-38 ГОДОВ

Несколько лет спустя после Великой Отечественной  войны в деревню пришла незнакомая женщина,которая немного приоткрыла тайную завесу мартовских событий 1938 года. Была весна, конец апреля или начало мая, школьники после занятий спешили домой. В Сурково, где эстоновские дети учились после своей начальной школы, к ребятам  подошла женщина примерно средних лет и спросила дорогу в Эстоно-Семеновку. Ребята  указали на эстоновских девочек :» Видите, там  идут  эстонки, вместе с ними и дойдете.» Женщина поспешила к девочкам и спросила на чисто эстонском языке :» Вы эстонки ?» Она объяснила, что хочет попасть в Эстоно-Семеновку, что идет с далеких тюремных лагерей и находится в дороге уже давно.

Среди девчат была Линда Ильвес (дочь Мартина). Она повела гостью к своей  приемной матери ТААЛЬ Елене, которая была одна из арестованных  в 1938 году и через 10 месяцев освобождена вместе с еще двумя нашими женщинами. Тааль Елена была как раз на обеде,когда  приемная дочь пришла с гостьей. Гостья  села за стол и начала рассказывать, кто она и куда идет. Из ее рассказа выяснилось, что освободилась из лагеря несколько месяцев назад, была где-то далеко на Севере, не могла раньше выбраться, пока не закончился  ледоход (неизвестно на реке или на море) Мужчины нашей деревни просили ее заехать  и передали  письмо, которое  спрятала под подклад ватной куртки. При выходе из лагеря сделали  доскональный обыск и письмо изъяли, это  могло стоить ей свободы. О себе рассказала лишь только, что  парилась в лагере 6 лет. Работала медиком, вроде была из Эстонии, точнее  из Таллина. Вероятно, одна  из осужденных в 40-х годах. Как она туда, на далекий Север попала, как ее освободили,в коротком разговоре осталось невыясненным.Многих наших мужчин знала по имени и могла описать их внешний вид. Это подтверждало, что она действительно из тех далеких лагерей. Палав Густав уже старик. Ильвес Мартин небольшого роста подвозит заключенным откуда-то из далека продукты, ему иногда удавалось  кое-что из еды сбросить в снег и потом с мужиками перекусить. Рассказывала, что у  Керганд Эдуарда, бывшего учителя, с собой фотография одного из  сыновей,он  ее бережет как зеницу ока. Во время отдыха в кругу своих деревенских мужчин показывает эту фотографию и рассказывает,что сын теперь уже взрослый мужчина. Большой  новостью  для нас было, что отец  курит трубку. До ареста он вообще не курил. Во время отдыха деревенские мужчины держались все вместе, вспоминали детей и жен, часто со слезами на глазах. Многих уже не было в живых, как Палав Густав, Муру Юхан, Соотс Антс и некоторых других, которых не помнит.

У мужчин были деньги, с которыми делать было нечего, т.к. нечего покупать. Ильвес Мартину все же где-то посчастливилось раздобыть новый мужской костюм, который собирался подарить сыну,когда  освободят из лагеря, тому сыну, который первый встретит отца. Соотс  Антс сорвался откуда-то с высокой скалы и убился насмерть. Из кармана вылетела пачка денег и развеялась по ветру. Елена  очень спешила на работу, обед  заканчивался и, она побоялась совершенно чужого человека оставить одну дома. Она попросила гостью походить по домам, т.к. не было семьи, откуда бы не увели кого-то.Гостья исчезла тут же,так же как и появилась. Слишком поздно спохватились и поняли о  значении ее  сообщения. После жалели, что  не сумели человека встретить  как следует. Тетя Роза Муру  ругала  тетю Лену :» Могла бы ко мне привести или ко мне наэто время позвать к себе поговорить с гостьей.»Произошла непоправимая  ошибка. Узнали так мало, даже место нахождение теперешнего лагеря осталось невыясненным. Потом пришли к единому  мнению, что гостья  боялась, что Елена пошла сообщить властям о появившейся в деревне особе.Времена тогда еще были крутые и,никогда нельзя было знать, на чем попадешься. Человек,который чудом вырвался из пасти льва, не мог рисковать своей жизнью. Лучше было потихоньку исчезнуть.С того времени, когда незнакомка посетила маленькую деревню, прошло более 40 лет. Вполне возможно,что она жива и доживает свои дни где-нибудь в Эстонии, в городе или деревне. Было бы чудом,если бы она нашлась. Тогда многое бы выяснилось, что до сих пор покрыто пеленой.

* Простим добрую наивность автору. Такие «ходоки» после войны в 1947-1949 годах появлялись во многих деревнях, где прошли репрессии и тоже называя фамилии имена и отчества репрессированных безбожно врали, давая людям хоть какую то надежду и подкрепляя официальную информацию о том, что родственники осуждены на 10 лет без права переписки, хотя все они были расстреляны еще в 1937-1938 годах. Так НКВД проводил профилактические мероприятия в семьях «врагов народа» снимая социальную напряженность и заодно выявляя настроения населения. А люди им верили… Как и ложным свидетельствам о смерти. 

Потом после смерти  Сталина, когда  его  дела и злодеяния стали  известны  появилась  большая надежда через 20 лет узнать о судьбе заключенных деревенских жителей. В 1957 году многие родные арестованных обратились в правительство с просьбой объяснить,куда делись арестованные в 1937-38 годах люди.Теперь только начали выяснять запутанные людские судьбы исчезнувших людей.

Информация,которая поступала была разная и настолько разная, что люди потеряли всякую надежду узнать правду.Многие данные не совпадали с сообщениями женщины, которая внезапно  появилась в деревне,и с полученными документальными материалами.Если до смерти Сталина ищущим отвечали, что арестованные — враги народа и высланы в далекие лагеря без права переписки.Теперь же про 1937 годы ответы изменились. Просветление могло принести решение Верховного суда коллегии военного трибунала, где на штампе была указана дата — 14 сентября 1957 года под N 1792/56. Содержание решения такого : Дело  подсудимого Керганд  Эдуарда  Иосиповича, который до ареста работал заведующим Эстоно-Семеновской  начальной школы Тогучинского района Новосибирской области снова пересмотрено Верховным судом Военного трибунала СССР 13 октября 1965 года.

Секретариат Военной коллегии Союза ССР подполковник Х.И. Полюцкий.

Ниже еще было припечатано следующее:

» Керганд Эдуард Иосепович умер 24.07.1943 года в возрасте 44 года. Причина смерти — острый лейкоз. Свидетельство места смерти  Тогучинский район. Бюро Тогучинского района

Аналогичные письма посылали всем,кто обращался в Коллегию Верховного суда ССР, отличались друг от друга датами смерти.Такой ответ получила и Махта Соотс на обращение, что ее муж Юхан  Соотс умер в  1943  году  в августе от правостороннего инфаркта легких. Эдуарду  Ильвес  ответили, что  его отец Ильвес Мартин умер в мае 1947 года от рака легких,для чего приложили свидетельство о смерти. Людмиле Тедре ответили,что ее мать Антонина Пуксинг умерла 23 августа 1945 года.

Горбачевская политика гласности принесла новые сногсшибательные новости о тайном исчезновении людей. Так Вольдемар Ильвес на обращение в Москву в коллегию Верховного  суда ССР получил такой ответ:

Ильвес Мартин Густавович  1896 года  рождения был невинно осужден тройкой  НКВД  Новосибирской области 17 октября 1938 года  как  враг народа и приговорен к расстрелу. Точных сведений об исполнении  приговора в ответах нет. К сожалению точного места расстрела  Ильвес М.Г.  не указано, потому что в то время места расстрела не фиксировались.

Так же  в полученных ответах не достает данных, кто виновен, что ваш отец не обоснованно осужден. Одновременно сообщаем в Указе Военной коллегии есть действительные судебные документы(заключение прокуратуры).

Законченные судебные материалы  1956 года высланы до расследования в Новосибирскую область в органы МВД, куда можете обращаться для дальнейшего расследования.

Военной коллегией Верховного суда ССР от 13 октября  1956 года Ильвес М.Г.при отсутствии вины действительно реабилитирован. Понимаем, что  вашу семью постигла большая трагедия, просим принять наше соболезнование.

Из  этого  письма ясно, что Ильвес Мартин не умер  17 мая 1947 года от рака печени, как было указано ранее в выданных документах  от этих  же органов  в 1958 году , а расстрелян в октябре 1938 года.

Я тоже  посылал  розыск в  Москву в Верховный суд Военной коллегии  в отношении судьбы своего отца Керганд Эдуарда.Этот ответ тоже поразил своим содержанием.

» Отвечаем на Ваш запрос от 13 июня 1988 года следующее : Керганд Эдуард Иосепович 1899 года рождения был осужден  тройкой НКВД  Новосибирской  области  17  октября 1938 года, приговорен к смерти. Сведения о том,когда решение приведено в исполнение у нас отсутствует, хотя решения приводились в исполнение в тот же день. Военной коллегией 13 октября 1956 года Керганд Э.И.реабилитирован за отсутствием вины».

Подпись: подполковник В.Полуянов. Из этого письма выясняется, что отец не умер 24 июля 1943 года от острого лейкоза , как это утверждал ранее полученный документ, а расстрелян в день вынесения приговора 17 октября 1938 года. В отношении судьбы других жителей нашей деревни отвечали аналогично.Например Людмиле Тедре, чью мать Антонину Пуксинг арестовали в декабре 1937 года прислали ответ такого содержания :

» На ваш вопрос сообщаем, что Пуксинг Антонини Михайловна была  безвинно осуждена как государственная преступница, по решению суда от 14 января 1938 года расстреляна.От 3 ноября 1956 года Пуксинг А.М.  посмертно реабилитирована Военной коллегией Верховного суда ССР.

В  1938 году место расстрела арестованных не фиксировали, поэтому невозможно это установить.

Людмила Тедре  пишет  о судьбе  своей матери с  сердечной болью.Что теперь мне официально сообщили о судьбе молодой женщины (36 лет), у которой  в колхозе было больше всех выработано трудодней, которая за полтора месяца до ареста на Октябрьские праздники за хорошую работу  премировали  овцой. В послевоенные годы часто показывают фильмы о нацистских злодеяниях, об убийстве ими детей, женщин, стариков. А что у нас тогда было что-то по-другому ?Нет…И еще раз нет !

Должны же быть свидетели злодеяний.Как стало все это возможным, что до сих пор ничего не знаешь ? Где эти , которые уничтожали  людей ? Таскали  их на расстрел ? Копали могилы ? Закапывали землей ? Не  люди ( кто может назвать их людьми ?). Не могли справиться с со злодеяниями. Для уничтожения миллионов людей надо было содержать огромную армию исполнителей. Где эти  разбойники? Почему их до  сих пор не вывели на божий  свет. Находили немецких фашистских злодеев в конце другого света, своих убийц в своем государстве не могут найти. Они ходят на свободе между нами. Едят и пьют тоже, что и мы,дышат этим же воздухом и получают от государства пенсию, а некоторые еще и персональную. Так выливается  боль сердца человека, которая несовершеннолетней осталась без материнской и отцовской заботы. Вместе с сестрой и больным братом в злом мире воевала с трудностями жизни.

Какая-то неясность с этими ответами. Что объясняется следующим. После ответов из Москвы многие бывшие жители Эстоно-Семеновки  для получения полной информации в отношении репрессированных  1937-1938  годах обратились в Новосибирский отдел внутренних дел, куда были пересланы из Москвы  решения суда для  дальнейшего расследования. Обратился и я туда с двумя вопросами:

1. Когда точно расстреляли Керганд Эдуарда ?
2. В чем его обвинили ?

Получил ответ оттуда ответ,где не хотят подтверждать Московские данные о месте расстрела отца. Содержание  ответа такое :

» На ваш вопрос в адрес Новосибирского отдела внутренних дел нами внимательно рассмотрен. По нашим  данным Ваш отец  Керганд Эдуард Иосипович , 1899 года рождения был осужден тройкой  Новосибиркого НКВД 17 октября 1938 года Военной коллегией  Верховного суда СССР от 16 октября 1956 года полностью реабилитирован, в отношении которого вам выслан ответ 14 сентября 1957 года.

Обратите внимание не расстрел, а только осужден.Это письмо  дискредитирует Московский ответ, здесь не подтверждаются данные Москвы и остается что-то  неясное в решении Военной  коллегии Верховного суда. Естественно,я не мог с этим согласиться и послал новый запрос, на что ответили: » Разъясняем что Ваш отец Керганд Эдуард Иосепович действительно полностью реабилитирован за отсутствием вины. Делать  какие-то  выписки  из его судебного дела нет разрешения, поэтому  ничем не можем дополнить ответ на Ваше письмо.»

Итак, Новосибирск остался верен ответу, данному в 1956  году, где указывалось,что отец умер от острого лейкоза 24 июля 1943 года.  Таковы дела. Разберись в этой каше, где правда, где ложь.

Если  верить  незнакомой женщине, которая в 1948 году или 1949 (точно не помню),после освобождения из тюрьмы проездом навещала Эстоно-Семеновку, по ее рассказам,люди из нашей деревни должны были быть еще живые  после войны. Или дела совсем таковы : что органы  госбезопасности  позаботились разыграть сценарий, где незнакомая женщина неожиданно посещает Эстоно-Семеновку в отношении репрессированных,чтобы дать надежду деревенским людям еще увидится  с без вины  арестованными людьми. Попробуй пойми, где правда, где ложь. И сможем ли мы когда-нибудь узнать действительную правду. Чувствуется, что  желание узнать больше о судьбе людей упирается в каменную стену.

Интересно отметить еще рассказ Ванник Веры,о чем она рассказывала летом 1975 года, смелая,энергичная, предприимчивая женщина:

» Когда выяснилось, что людей арестованных  в 1937-38 годах в списках живых нет, что они посмертно  реабилитированы, Вера в 1958 году решила  выяснить, где  наших мужчин задержали, где их похоронили. Везде, куда  она обращалась с запросами  принимали ее враждебно и ,в конце концов, вызвали в органы госбезопасности и строго предупредили :» Прекратите, пока не поздно »

Соотс  Махта в своих воспоминаниях, между прочим, пишет : » Бог знает куда, за моря или горы их послали и похоронили. Жизнь людей испорчена. Все, что раньше было красиво и мило, было теперь навечно  уничтожено  и растоптано. Люди боялись даже думать, тем более говорить. Никто не знал, что принесет завтра.»

*Конечно сегодня благодаря нашему расследованию мы знаем как в СССР скрывались репрессии, как врали людям, как их запугивали и давали ложные справки и документы. Подробнее об этом можно прочитать здесь

СОКРЫТИЕ СТАЛИНСКИХ РЕПРЕССИЙ ИЛИ 54 ГОДА ВРАНЬЯ.

    ТААЛЬ  Елена, когда  она  была освобождена из 10 месячной подследственной тюрьмы рассказывала о методах, которыми заставляли  людей  брать на себя ложные обвинения и подтверждать это росписью. Ниже попытаюсь пересказать,что она мне рассказывала в июне 1981 года, когда навещал ее в Новокузнецке : Со мной вместе в камере пребывала какая-то Цефирова Анна Александровна , которую обвиняли  в антигосударственной агитации, которая, якобы, была связана с Керганд Эдуардом в антисоветской деятельности. Керганд Эдуард, в свою очередь, якобы  связан с редактором Новосибирской эстонской газеты » Сибирский рабочий » И. Пэлдмаа. Можно заключить, что и Пэлдмаа был тоже арестован.Меня тоже обвинили в помощи Пэлдмаа. Я никогда этого человека своими глазами не  видела и ничего не  знала  о его  существовании. Кроме  этого, меня (может быть и других арестованных из нашей деревни) еще обвинили в поджоге колхозной конюшни. Конюшня сгорела дотла за год до ареста  мужчин и была  известна причина. Дети играли ранней весной возле конюшни и подожгли  прошлогоднюю  траву, из-за чего и начался пожар. Теперь это приплюсовали и к другим обвинениям.Следователь заставлял меня расписаться под всей этой выдумкой. Я. естественно, отказывалась. Тогда он взял какую-то бумагу, что была мелко исписана и тряся перед- моими  глазами :» Видишь здесь  письмо т.Ежова , сколько в стране выявленных маскированных агентов, которые подрывают государственные устои. Не мучьте себя и меня. Подписывайтесь. » Я сопротивлялась, тогда  он начал мне грозить:» Вы женщина, не заставляйте марать  о вас руки.» Допросы велись днем и ночью. Мы теряли чувство времени и, казалось, что мы  уже за решеткой целую вечность. Несколько раз водили меня в подвал с цементным полом в одиночную камеру, обливали холодной водой и оставляли на несколько часов. Однажды, на допросе следователь серьезно грозил, соскочив со стула, махал  кулаками  перед моим носом и кричал :» Устал от следствий. Надеялся , что хоть о  вас не  надо будет  марать руки. Почему вы заставляете применять другие  приемы. В последний раз  спрашиваю, подпишитесь  по доброму или нет ?» Очень боялась побоев. Протокол следователя и ручка  лежали на столе. Слезы застилали мне глаза и заслонили все от меня.Едва рассмотрела, где я должна расписаться. Тяжелые  капли слез  падали на  бумагу и чернильные буквы расплылись.»

Дальше Елена рассказывала :» В нашем бараке сидела зубной врач — женщина, которую  время от времени водили к мужчинам лечит зубы. Однажды во время прогулки подошла она ко мне, взяла под руку и сказала :» Одной прохладно прогуливаться, вместе немного теплее и добавила шепотом, что кто-то из мужчин спрашивает обо мне.Я ответила :» Это никто другой, как брат Эдуард Керганд.» Просила передать, что я все еще здесь, жива и здорова. Через несколько дней она подозвала меня, подав знак пальцем, к себе  на нары и, накрыв одеялом с головой, дала почитать мне письмо брата,где, между прочим, было  сказано, что Ванник Юхан, которого арестовали на 3 месяца раньше, тоже  здесь и, его тоже привели в камеру к нашим мужикам.»……

……..Тетя Лена рассказывает дальше:» Несколько лет после смерти Сталина , а точнее в декабре 1957 года, когда померкла его слава, неожиданно  получила  повестку  явиться  свидетелем в Новосибирский суд. Времена  были еще  жесткие. За  каждое неосторожно сказанное слово  можно было попасть за решетку. Сильно боялась, ведь знала, что  от меня хотели.С большой сердечной болью ехала в назначенный день в Новосибирск.На вокзале меня уже ждали, посадили в красивую «Волгу» и подвезли прямо к зданию суда. Когда по высоким бетонным ступеням  вошла в зал,как раз убирали комнаты. Было еще рано, работники еще не были  на  месте. Спросила у  технички :» Что здесь будет ?» Она отвечала :» Здесь будут судить следователей, которые уничтожали безвинных людей.» Увидела сидящих на стульях несколько знакомых  женщин, с которыми  20 лет назад вместе ели горький тюремный хлеб. Вскоре пришел судья. На скамье подсудимых сидели обвиняемые. Меня  вызвали перед судьей и показали на мужчину, сидящего  на  скамье подсудимых и спросили :» Знаете этого мужчину?»Прошло уже много лет, но мужчину узнала  сразу. Ответила :» Знаю. Это тот мужчина, который в 1938 году заставлял меня расписаться в ложных показаниях .» Судья спросил снова :» Зачем вы расписались, если обвинения были ложные ?» Тогда я рассказала, как мне угрожали и  заставляли  расписаться. Судья  подозвал  к столу и показал протокол, где я расписалась и спросил:» Это ваша подпись ?» Смотрела на подпись, сделанную  дрожащей рукой и на  следы слез, расплывшихся на бумаге,и вся случившаяся трагедия, как страшный сон,встала перед глазами. Я не смогла  удержать  слез. Они лились как 20 лет назад, стоя  перед этим  протоколом. Рана, которую нанесли тогда в мою душу, раскрылась с новой силой. Теперь судья обратился с вопросом к подсудимому :» Ну , Малышев, рассказывайте, зачем вы заставляли человека расписываться под ложными показаниями ?»

— Сверху заставляли. У меня не было другого выхода ,- ответил он. Судья задал  новый вопрос :» Почему вы потом все же ее освободили ?» «Положение изменилось ,»- последовал короткий ответ.

*Это был тот самый МАЛЫШЕВ, о котором мы писали ранее: 

По ссылке ниже подробнее о том как МАЛЫШЕВ фабриковал дела в Новосибирской следственной тюрьме. 

МАССОВОМУ УНИЧТОЖЕНИЮ ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ ПРИЗНАКУ НЕТ ОПРАВДАНИЙ.

РАСПИСКА ЭРМЕЛЬ ЭММЫ ЮГАНОВНЫ (ее уг.дело. Написана под диктовку следователем МАЛЫШЕВЫМ )

«Обещаю абсолютно нигде никогда ни при каких обстоятельствах не разглашать содержание допросов и разговоров, проводимых со мной за период следствия и также обязуюсь не разглашать известного мне тюремного режима и вообще не разглашать разговоров по вопросам, касающегося моего ареста. За нарушение настоящей подписки предупреждена об ответственности в уголовном порядке, как о разглашении гос. тайны» 

24.01.39 г.                                               Подпись     ЭРМЕЛЬ

                                                                                        МАЛЫШЕВ.